ВИФАВАРА 4

"Иоанн, проснись, мы прибыли". - "Отец, так быс­тро?" - "Нет, просто, ты долго спал. Вот мой родимый Хеврон, да и твой тоже. Когда-то Моисей его называл Мамре, а Авраам считал его другом Божьим. И ежели так Авраам считал, то мы попали с тобой в объятия Божьи. Прошло много лет, как я покинул этот город, и нам трудно будет найти место для ночлега, хотя давай подойдем к моему дому и, ежели в нем никто не живет, то мы в нем и останемся". Но увы, как такового дома Иува­ля уже не было. Он заплакал. "Иоанн, время забрало мой дом к себе, и я об этом сожалею. Но, дорогой мой сын, еще не все потеряно. Если жива моя знакомая, то мы остановимся на время у нее. Идем со мной. Вот здесь, похоже, есть живые люди".
Иуваль постучал. "Иска, Иска, ты дома?" - "Да кто же это там в такой поздний час?" - "Это я, Иуваль, пусти меня". - "Уходи, не знаю я никакого Иуваля".
- "Иска, я же не один, я с сыном Захария и Елизаветы. Прошу, прошу тебя, вспомни". Им открыла пожилая жен­щина, несколько минут они смотрели друг на друга.
"Иска, это ты?" - "Иуваль, Иуваль, а это значит Иоанн?" - "Да, Иоанн". - "Входите, сейчас я вам что-нибудь приготовлю, ибо вижу, что вы долгое время ничего не ели. И за трапезой вы расскажете мне все о себе". И снова ночь прошла для всех в разговорах, лишь под утро все уснули. Иоанн спал целый день. Дождь не прекращался, Иоанну не хотелось вставать.
"Сынок!" - "Отец, я слушаю тебя". - "Сегодня я нашел место". - "Какое место?" - "Пещеру, и завтра я ее тебе покажу, ибо там ты оставишь мое тело" - "Отец, но ведь ты же чувствуешь себя хорошо". - "Иоанн, пойми, что пред смертью всегда так бывает. Пещера эта находится на самой высокой горе, и я буду рад лежать рядом с гробницами Авраама, Исаака, Иако­ва и их женами. С ними мне не так страшно будет. Понимаю, они были пророками, а я простой человек, но находившийся все время рядом с будущим пророком. Думаю, что они не обидятся на меня".
Вошла Иска. "Иуваль, я все слышала. Ты что, хочешь уходить?" - "Да, Иска, это же не моя прихоть. Но пред всем этим мне нужно посетить синагогу, ту, где Захарий вел свои проповеди. Иоанн, думаю, что тебе тоже будет приятно посетить Храм Божий, где вел службу твой отец". - "Да, отец, я пойду с тобой". И поутру они отправились в синагогу. Прихожане только начали собираться.
"Смотри, Иоанн, вот здесь вел службу твой отец, я его всегда внимательно слушал, ибо интересно было его слушать. Ну-ка, Иоанн, погоди, я узнал своего дру­га. Исаак, ты узнаешь меня?" - "Иуваль, ты жив?" - "Да, Исаак, пока жив, но вернулся на родину, чтобы умереть". - "Да, наша земля обетованная, и она всех примет нас".
"Исаак, познакомься, это Иоанн, сын покойного Захария". - "Иуваль, ты не обманываешь меня?" - "Ну, как я могу". - "Слушай, Иуваль, громко об этом не говори, а то нас могут забросать камнями". - "За что?" - "За Иоанна. Ибо все знают, что он, в общем, я дальше говорить не буду, и вам лучше уйти, пока вас не узнали". - "Иоанн, уйдем отсюда". - "Отец, давай побудем еще немного". - "Нет-нет, идем". Они вышли из синагоги. "Отец, но я ведь ничего плохого не сделал". - "Еще сделаешь, и это кому-то не будет нравиться. Давай лучше будем идти молча". - "А ты покажешь мне сегодня твою гроб­ницу?" - "О, спасибо тебе, что ты напомнил мне об этом, идем".
Местность была скалистая, взбираться к гробнице было трудно, но они потихоньку поднимались все выше и выше. "Все, отец, я вспомнил". - "Что, что ты вспом­нил?" - "Ну ту женщину, что видел в Иерусалиме. Это же была моя тетя Мария". - "Иоанн, ты ошибся, ведь они живут в Назарете". - "Отец, и все же это была Она". - Ну, если это была Она, значит Она жива и здорова. А вот и гробница моя. Нравится она тебе?" - "Отец, о чем ты говоришь?" - "Хорошо, давай немного отдохнем здесь и вернемся к Иске, я уже проголодался".
РИМ- "Даврий, члены сената единогласно реши­ли, что ты с сегодняшнего дня будешь являться следо­вателем при собрании. Ты очень умный и, на наш взгляд, достоин этого места. Думаем, уважаемый Дав­рий, что ты полностью согласен с нами. Работа ждет тебя очень трудная. От тебя будет зависеть многое, ибо сенат доверяет тебе судьбы человеческие".
"Сколько бедных и невинных людей вы уже уби­ли, а сейчас просите меня быть справедливым? Что ж, по отношению к бедным я буду справедливым, но к вам я буду всегда беспощаден, ибо на вас столько кро­ви невинной, ее бы хватило, чтобы утопить в ней всех вас", - думал Даврий.
"Уважаемые, я согласен и думаю, что если вы меня считаете справедливым, то я таковым и останусь и даже к тем, кто меня не считает таковым". Несколько чело­век невольно улыбнулись. "Все, ты можешь быть сво­боден и, когда мы сочтем нужным, мы призовем тебя, а пока можешь радоваться тому, что тебя избрали на это святое место. И смотри, не подведи нас". - "Не подведу. До свидания".
Даврий вышел из палаты. "Ну что ж, канальи, ра­дуйтесь и вы тому, что я есть и буду являться главным следователем над вами. Он шел улицами Рима, везде было многолюдно. "Нужно удалиться от суеты, думаю, что река Тибр не будет против того, что я посещу ее". Подойдя к реке, он присел. "Как все-таки прекрасно жить, видеть все это. Мне кажется, что со всем види­мым можно говорить и в этом общении находить свою духовную радость. Я выражаю огромную благодар­ность Ромулу за то, что он избрал эти прекрасные места и обосновал здесь этот город.
"Уважаемый господин, можно присесть рядом с вами?" Даврий поднял голову, пред ним стоял нищий старик. "Конечно, можно, присаживайтесь". - "Господин, из­вините меня, я вижу, что вы не простой человек". - "А разве это видно?" - "По одежде, да". - "Старик, я человек, а эту одежду можно и снять и облачиться в другую, но все равно я останусь человеком". - "Вижу, ты молодец, хоть и молод, но умен. Как тебя звать?" - "Даврий". - "А вас, уважаемый?" - "Меня точно так, как и Цезаря звали, Юлий. Даврий, тебе нравится это место?" - "Да, я часто здесь бываю и каждый раз не могу налюбоваться этой красотой". - "А я прихожу к этой красоте, чтобы поплакать". - "А почему попла­кать?" - "Двенадцать лет назад здесь утонула моя жена и двое сыновей. И вот я навещаю их здесь". - "Юлий, но я вас здесь ни разу не видел". - "Я прихожу ночью, чтобы меня и мои слезы не видел никто". - "Знаешь, Юлий, идем ко мне. Я живу один, родители мои умерли, поживи у меня, ибо ты выглядишь очень жалко". - "Даврий, ты не шутишь?" - "Нет, я не шучу, идем". Они подошли к дому Даврия. "Я не пойду, я боюсь заходить в этот дворец, хотя когда-то и у меня такой был, но в нем сейчас живут другие люди". - "А почему в нем живут другие?" - "Понимаешь, я был сотником при императоре и меня..." - "Так-так, идем, идем в дом". Они вошли в дом Даврия. "Так, Юлий, сначала приведи себя в порядок, а я пока подыщу вам отцовскую одежду, эту же давай спалим. Приводите себя в поря­док не спеша, я же приготовлю что-нибудь поесть".
"Господи, да что же он так долго", - подумал Даврий. - "Даврий, вот и я". Даврий от удивления открыл рот. "Мама моя, да ты же еще молод". - "Мне сорок семь лет от роду". - "Боже, Юлий, а я-то думал. Ну смотри, чтобы ты так всегда выглядел, и если хочешь, то живи у меня". - "Спасибо тебе". - "Юлий, благодарить будешь позже, а сейчас ешь и рассказывай о себе". И Юлий начал свой рассказ, он говорил медленнее, Даврий слушал его внимательно.
"Так, Юлий, ты говоришь, что видел со всей своей семьей огненную колесницу". - "Не только видел, даже говорил с ее наездником, которого звали Горро, именно так его и звали. Я сначала об этом молчал, а потом рассказал о случившемся своему другу. На следующий день у берегов Тибра нашли мою жену и детей мертвы­ми. И с этого дня на меня начались гонения. Я покинул свой дом и скитался, где попало. Денег на жизнь не было, но есть всегда хотелось. Приходилось не только воровать, но и просить даже у своих знакомых, которые меня не узнавали. И вот сегодня я встретил тебя, чему и рад. Даврий, а чем ты занимаешься?" - "Я, как тебе сказать, я следователь при сенате". - "Что-о, мне лучше уйти отсюда". - "Юлий, не бойся меня, я тебе никакого вреда не сделаю. Поживи у меня и наберись сил, а потом видно будет. Но точно знаю, что сотником ты уже не будешь, ибо наши идолопоклонники... Дальше я про­молчу". - "Даврий, я не пойму тебя, неужели ты, дей­ствительно, настоящий человек?" - "Юлий, это решать тебе. Идем, я покажу тебе твою комнату и отдохни так, как надобно отдыхать человеку". На улице загремел гром. "Слава Богу, ведь я уже дома, пусть себе идет", - пред глазами Даврия предстали образы матери и отца. Он вспомнил тот бой гладиаторов, и ему стало так тягостно, что он уронил слезу. "Отец, мама, я добился своего, не знаю, что ждет меня впереди, но я ко всему готов (он прилег) и выдержу все ради спра... спра..." Он уснул.
Во сне он видел множество крестов, но один из них был необыкновенен. Даврию было очень приятно, ему пригрезилась собака, которая человеческим голосом го­ворила ему: я твой друг и твой спаситель.
ХЕВРОН (МАМРЕ)Прошло около двух ме­сяцев. Иуваль уже не мог вставать, он задыхался, ему очень трудно было говорить: "Иоанн, сходи, купи мне вина, я хочу выпить, ибо виноградный плод придает силы, и тогда я сам дойду до своей гробницы". Иска запла­кала. "Иуваль, а может, еще немного задержишься здесь?" - "Моих сил хватит лишь только до места моего погребения". - "Иоанн, не ходи никуда, вино у меня есть. На, Иуваль, сколько твоей душе угодно, столько и пей". - "Иска, спасибо тебе за все и, если ты не против, идем с нами".
Они вышли из дома, светило солнце, у Иуваля по­явилось легкое головокружение. "Все равно сам дой­ду", - подумал он. Итак, они медленно дошли до возвышенности, где находилась пещера.
"Отец, давай я тебе помогу". - "Нет, Иоанн, я сам. Слава Богу, наконец-то я нахожусь у "дома свое­го". Давайте присядем". - "Отец, что мне делать дальше?" - "Иоанн, не отчаивайся, сам Бог будет тебя вести, и только Он укажет тебе путь, обо мне вспоми­най и никогда не забывай своих родителей. Подайте мне мелех с вином". Иуваль не мог от него оторваться, ибо от вина исходил приятный аромат, аромат этот на­поминал запах жизни. "Все, мне пора в свое логови­ще". - "Отец, возьми верблюжью шкуру". - "Иоанн, она мне уже ни к чему. Когда я отойду в мир иной, плотно заложи вход камнями. Не хочу, чтобы по мне ползали гады ползучие". Войдя в пещеру, Иуваль при­лег. "Господи, я жду, когда ты придешь за мной". Иоанн с Иской стояли рядом и смотрели на умирающего Иуваля. Солнце находилось в зените, стояла невыно­симая жара. Иувалю становилось все хуже и хуже, и вот настал момент, когда душа начала уходить от тела своего. "Иоанн, Иоанн, Иоанн... все". Иуваль издал последний вздох, захрипел, тело несколько раз вздрог­нуло и начало меняться в цвете. "Прощай и до встре­чи, друг мой, спаситель и отец. Как человек, ты был прекрасен...."
Вход в гробницу был заложен очень плотно. Они немного постояли. "Тетя Иска, я назариянин, мне нельзя пить вино, но сейчас я немного выпью, ибо ради этого человека можно нарушить закон нашей секты".
"Иоанн, что ты думаешь делать?" - "Тетя Иска, прямо сейчас отправлюсь в Иерусалим. Мне есть где там остановиться. Там побуду немного и решу, как мне дальше быть в моей жизни". - "Может, оста­нешься еще немного у меня?" - "Нет, я только на миг подойду к бывшему родительскому дому и попро­щаюсь с ним, судя по всему, навсегда. Ишака, повозку и все тряпье я оставлю тебе, ибо мне это ни к чему. Я молод, и мои ноги выдержат еще очень много-много миль". - "Что ж, прощай". Иоанн, с высоты птичь­его полета посмотрел на Хеврон. "Прощай моя ро­дина, ты действительно являешься Божьим уголком, о тебе я никогда не забуду, ибо ты для меня есть все. Но Бог зовет меня вперед, и по зову Его я буду нахо­диться там, где Он этого пожелает. Все, я иду в люди и к людям и как смогу, так и буду преподносить им Истину Божью".