СВЯТАЯ МЫСЛЬ - МАТЬ МИРА 19
ДОМ АНАНА. Анан со своими детьми возвратился домой. Впечатлений у них было много. Им радостно было оттого, что они побывали в доме Симеона и Анны.
- Дети, - обратился Анан, - думаю, что вы остались довольны?
- Да, отец, если бы не ты, то мы бы так ничего и не узнали об этих хороших людях. Скажи нам, а гонения к ним применялись?
- Точно пока не могу сказать, но на нашей земле гонения на таких людей были испокон веков. За доказательством ходить далеко не нужно, ибо вы знаете, как Иосиф, мой родной зять, настроен против Иисуса. И мне трудно понять, почему у таких людей проявляется злость, дикая животная злость к людям необыкновенным.
- Отец, может быть, это зависть?
- Да чему же здесь завидовать, ведь пророчество и учение – это трудная работа.
- Отец, а пророки могут ошибаться?
- Я думаю, что и они могут ошибаться, но не в своих пророчествах, а в датах этих пророчеств. Раньше пророки твердили, что на нашей Земле родится сын Божий – и это свершилось. И посмотрите, как народ повернулся к этому единственному Сыну. Конечно, не весь народ, но некая часть „слепых”, думаю, она бы съела Иисуса. Но Сущий видит все и всячески помогает Своему Сыну. Точно так, наверное, Он помогал и Анне с Симеоном.
- Да, странно получается: мы, люди, проповедуем Бога, невидимого Бога, преклоняемся пред бронзовыми и каменными идолами, а живой Бог рядом ходит, и мы Его отрицаем. Как-то получается несправедливо, и как тут можно переубедить людей в обратном.
Анан посмотрел на детей и сказал:
- Переубедить, переубедить – на это уйдет много веков. А хотелось бы точно знать, переубедятся ли люди, и станут ли они на путь истинный. Обидно становится вот еще за что: Бог рожден на нашей Земле, и мы, жители этой Земли, опровергаем Его существование. Думаю, что потомки нам этого не простят, и наш народ будет долгое время замаливать свой грех пред Сущим. Горе и страдания будут настигать его; и долгое время холод, голод и смерть будут царствовать над всей обетованной Землей. Когда-то Всевышний заставил Моисея снять с себя обувь и стоять босым на этой земле, ибо Сущий сказал: это есть Земля святая, а мы же ее топчем своими грязными сандалиями, даже не задумываясь, что топчемся по самой святости. Думаю, дети, вам понятно, о чем я глаголю?
- Да, отец, нам все понятно.
В этот момент в дом вошла Наара со своими детьми.
- Доченька, что-то случилось?
- Отец, я даже не знаю, что тебе сказать. Со мной все нормально, а вот с Иосифом творится что-то непонятное, он стал злым, как собака. В своих разговорах оскорбляет всех, кого знает много лет, в том числе тебя, Иисуса, Ирода и Понтия. Я решила, конечно, с твоего разрешения, немного пожить с вами. Нет больше сил моих, все это терпеть.
- Хорошо, доченька, разве мы будем против, живи столько, сколько тебе надо. Тем более, что скоро из нашего дома уйдет Охрон и поселится в доме Симеона. Думаю, что ты нам поможешь навести там порядок.
- Отец, а кто такой Симеон?
- Доченька, этого старца уже давно нет в живых, но о нем мы все знаем очень многое.
- Откуда вы знаете о нем все?
- Наара, мне трудно объяснить, откуда я знаю, но с уверенностью говорю, что знаю. Мне кто-то рассказывает о нем, а я в свою очередь рассказываю твоим братьям, и им нравится слушать меня о живущих людях, в те „далекие” времена.
- Отец, а что ты решил с синедрионом?
- Не пойду я больше на это собрание, ибо я чувствую, что оно мне уже не нужно.
- Правильно ты сделаешь, и ежели бы еще Иосифа отлучить от этого собрания, то тогда было бы прекрасно. Вчера мне пришлось побывать на Базарной площади, как ни странно, но и вчера там было многолюдно. Чего я только не наслышалась об этом Боге Иисусе. В отдельных толпах разгорались такие споры, что дело доходило до драки. А я вот думаю так: зачем все эти глупые споры, ежели Он есть Бог, так давайте Его возвышать, как Бога. Ежели Он есть лжепророк, то тогда Его нужно изгнать из Иерусалима и все станет на свои места. Но нет же, бьют друг друга в лицо, бросают друг в друга камни, но все равно стоят на своем. И делают это даже те, кто никогда не видел Иисуса, не говорил с Ним и не слышал Его.
- Доченька, пойми, всеми этими спорами люди утверждают существование Иисуса, и тем самым Он все больше утверждается среди людей. А вообще-то, пускай они себе спорят на здоровье. Но как бы они не спорили, Иисус все же живет среди нас, точно так, как когда-то жили Илия и Моисей, которых мы не видели никогда, но многое о них знаем. А ты обратила внимание, как к Иисусу относится Иосиф?
- Понимаешь, отец, мне кажется, что ему все равно, кто находится пред ним: то ли пророк Иисус, то ли разбойник Варавва. Ну, все, хватит об этом. Самыми дорогими пророками для меня являетесь вы, и в первую очередь я должна вас накормить. Думаю, если бы наша мама была жива, она бы меня поддержала.
- Молодец, доченька, ты есть такая, какая есть на самом деле, ты удалась вся в мать, но ежели бы мать оказалась на твоем месте, то она бы в один миг перевоспитала Иосифа, а хотя, пусть Бог ему будет судьей и совесть его. Все равно придет время – и он образумится, но думаю, что тогда уже будет поздно.
- Отец, что ты имеешь в виду?
- Доченька, я думаю, что со временем Иосиф изменит свои нравы и, как мне кажется, в лучшую сторону. Не может простой человек судить своего Бога.
На улице послышались раскаты грома, и землю окропил сильный дождь. Наара принялась готовить обед, а всех остальных потянуло ко сну, кто, где мог, тот там и улегся.
- Вот так-то, пророки вы мои дорогие, лучше поспите, Сам Господь на вас направил сон, - сказала Наара.
А в это время на улице разыгралась сильная гроза, шумел ветер. Нааре поначалу было страшно, но, глядя на спящих родных, она успокоилась и продолжала делать свое дело. Они же ничего не слышали.
Анан, как всегда, быстро погрузился в сон. Во сне он видел Симеона и Анну, свою покойную жену, и еще он видел каких-то страшных людей. Хотя они были не похожи на таковых, какие живут на земле. Они пытались избить Анана, но им это не удавалось, потому что кто-то оберегал его, и этот кто-то был невидимым, хотя присутствие его Анан ощущал. И снова он несся в какую-то безграничную даль. Со всех сторон его окружал яркий свет, доносились приятные запахи. „Какое блаженство”, - подумал он.
- Отец, братья, проснитесь, у меня уже все готово.
Анан открыл глаза, в оконный проем светило яркое солнце. По всему дому стоял приятный запах от вкусно приготовленной пищи.
- Отец, гроза давно кончилась, уже и солнце светит, а вы так спали, будто бы всю ночь работали в каменоломне.
- Доченька, ты уж прости нас. Лично я в последнее время стал слабеть и меня все время клонит в сон. И особенно перед дождем или во время дождя на меня налегает какая-то тяжесть, и я не в состоянии ее выдержать.
Трапеза продолжалась недолго, и сразу же после нее Иасув обратился к отцу:
- Отец, вот мы пообедали, отдохнули, может быть, продолжим беседу?
- Да, мои дорогие, я готов к этому. Наара, присаживайся поудобнее, и послушай то, о чем я буду глаголить.
- Отец, но ты же знаешь мои нравы.
- Доченька, не обижай меня, присаживайтесь все.
Дети и внуки окружили Анана и с нетерпением ждали продолжения интересного невымышленного рассказа:
В первый день пребывания в Хоразине Анна, Симеон и Гойша отдали предпочтение отдыху. Уставшие с дороги они беспробудно спали, и, проснувшись утром следующего дня, Гойша и Симеон не увидели в доме Анны.
- Боже, куда она уже запропастилась? – спросил Симеон Гойшу.
Гойша улыбнулся и ответил:
- Не беспокойся, Симеон, ее излюбленное место – берег моря нашего. Она зачастую рано утром уходила на свое любимое место, только вот не знаю, какая сила тянет ее туда. Я тоже несколько раз пытался рано утром побывать у моря, приду, посмотрю – море, как море, берег, как берег, и меня сразу начинало тянуть ко сну, и там же прямо на берегу я и засыпал. Вот в этом и находил для себя красоту.
Симеон улыбнулся:
- Неужели вас ничего не интересует в этой жизни?
- Да как тебе сказать, многое меня интересует, но кто сможет мне ответить на интересующие меня вопросы. Священники говорят одно, люди глаголят другое, ишак мой вообще молчит. Так что спросить не у кого. Вообще, если признаться тебе, то я люблю подолгу смотреть на ночные звезды. Конечно, при этом я о чем-то мечтаю, но и быстро забываю, о чем мечтал. Самым главным для меня всегда являлась Анна, ведь я ее с самого мальства один воспитывал, и думаю, воспитал неплохо. Идем, Симеон, на улицу.
Выйдя из дома, Гойша подвел Симеона к высокому дереву.
- Поверь мне, Симеон, что в этом дереве заложена вся моя жизнь и жизнь моей дочери, ибо, когда родилась Анна, я посадил это дерево. И вот по возрасту этого дерева я слежу за возрастом Анны и за ее развитием. Когда мне бывает грустно на душе, я подхожу к нему и общаюсь с ним, как с человеком. Ты можешь мне не поверить, но от этого дерева я получаю ответы. От Анны я это скрывал, не хотел, чтобы она надо мной смеялась. Но сейчас думаю, если бы узнала об этом, она бы не смеялась, я знаю, что она меня очень сильно любит.
- Гойша, мир тебе!
- А, Исаак, мир и тебе! Симеон, познакомься, это мой сосед.
- Гойша, я тебя давно не видел, но знал, что ты все равно вернешься, ибо твое дерево без тебя начало скучать. Надолго ли ты вернулся?
- Понимаешь, Исаак, все это время я находился в Иерусалиме. Но думаю, что это только тело мое там находилось, а душа моя присутствовала здесь, вот на этом месте, где я сейчас стою.
- Ну, конечно же, я это замечал, ибо часто видел под деревом мокрые места.
Возникло молчание, и потом громко все рассмеялись.
- Исаак, ты остался в одной поре. Поверь, я же не шучу.
- А разве я шучу. Мокрые пятна я видел, которые оставались после дождя, а ты о чем подумал? Однако, Гойша, вы долго спите, Анна уже давно находится у моря, и она мне рассказала все о вас. Мне как-то неудобно, ибо еще раннее утро и не принято нашим законом, хотя этот закон не я выдумал и не ты, и неизвестно, кто его выдумал, но я вас хочу угостить своим созревшим вином. И мы выпьем за твое благополучное возвращение. Я уверен и убежден, что назад в Иерусалим ты уже не вернешься. Ты обыкновенный пастух, и среди богатых жрецов, думаю, тебе делать нечего. Гойша, я не ошибаюсь, прав ли я?
- Конечно, Исаак, ты прав.
- Что ж, подождите меня немного, я принесу мелех.
- Вы меня извините, - обратился Симеон, - я вас оставлю и пойду к Анне.
- Что ж, ступай, вы молоды, и вам надо больше смотреть на море, ибо оно приносит много приятных мыслей, а наше же утешение уже живет в мелехе с вином.
Симеон отправился к морю. День был ясный, море было спокойным. Симеон увидел сидящую на небольшом камне Анну:
- Анна, доброе утро!
- А, Симеон, присаживайся рядом со мной.
- А почему ты такая грустная?
- Понимаешь, Симеон, нам было обещано, что мы вновь должны посетить „огненную колесницу” и встретиться там с ее обитателями. Не могу дождаться этого момента и поэтому скучаю.
- Анна, давай просто посидим и помолчим.
--------------------------------------------
Исаак принес мелех с вином. Они удобно разместились под деревом, и выпили по чашке молодого виноградного вина.
- Исаак, за время моего отсутствия, что-либо изменилось в нашем селении?
- Гойша, да как тебе сказать. Несколько человек умерло, несколько родилось, в общем, жизнь какой была, таковой и осталась. Только вот в последнее время, не знаю, может мне это только кажется, а может и происходит на самом деле, над нашим морем стали происходить какие-то странные явления. Я их видел, но никому об этом не рассказывал, ибо точно знаю, что меня могут высмеять точно так, как когда-то смеялись над Анной.
- Исаак, ежели не секрет, что ты видел?
- Видел я и не один раз, что над морем летают какие-то огненные шары. Поначалу я видел, что это луна родила своих детей, и они купаются в море. Но думаю, что ошибался, потому что эти шары были маленькие и большие. Однажды один небольшой шар начал приближаться ко мне, я испугался и начал убегать в сторону нашего селения. Конечно, в этот момент я кричал не своим голосом, люди подумали, что я сошел с ума, ведь они не видели этого шара, гнавшегося за мной. Но я то видел его. Ты-то мне веришь, Гойша?
- Конечно, верю, но только ты мне скажи, ты тогда мелех с собой не брал?
- Вот-вот, значит, и ты мне не веришь. Но поверь, я видел их, видел точно. Стыдно мне об этом говорить, но доказательством являлось то, что я ни один раз после этого менял свое белье.
- Исаак, ты менял свое белье от несозревшего вина.
- Так, все, я забираю свой мелех и ухожу домой. Хотелось бы мне видеть тебя, как бы ты убегал, ты бы, наверное, вмиг оказался в Иерусалиме и при этом обогнал своего ишака и любого зайца, встретившегося тебе на пути.
- Исаак, да успокойся ты, пусть себе летают эти огненные шары. Мы им плохого ничего не делаем, да и они нам тоже.
- Гойша, я не против тоже, пусть себе летают, но мысль меня не покидает: откуда берутся эти шары. Главное, что они появляются моментально и исчезают куда-то. Я думал, что они прячутся в море. И вот однажды, я хотел нырнуть и посмотреть, а точнее убедиться, там ли они находятся. Но, когда нырнул, то увидел пред собой огромную рыбину, и опять же, получилось точно так, как и с огненным шаром. Я с криком выскочил на берег и испугал, сидящих там рыбаков, и тогда нас уже большая партия бежала к селению и кричала не своим голосом. Со мной это уже происходило второй раз, и они подумали, что я, действительно, сумасшедший. После этого случая рыбаки долгое время не выходили в море.
- Ну вот, Исаак, а ты говоришь, что ничего не случилось в нашем селении.
- Гойша, ты Гойша, ежели ты до сих пор не веришь, так давай прямо сейчас закричим громко-громко, мой голос они уже знают, и ты увидишь, что будет твориться с людьми. Они сейчас же со своими сумами за один день добегут до Капернаума. Так, Гойша, не сиди, на еще испей, и не трать зря время, ибо сейчас сюда может придти моя дорогая и заорать сильнее от меня. Вот тогда уже люди полностью убедятся, что мы летаем на огненном шаре.
А помнишь ли ты, как в пророчествах было сказано, что Илия вознесся на небо на „огненной колеснице”, интересно мне знать, кричал ли он. Если он меня слышит, то пусть не обижается, ведь он был таким же человеком, как и я.
- Исаак, не говори глупости.
- Дай Бог тебе встретиться с такой глупостью, хотя хватит об этом. Чем ты дальше думаешь заниматься?
- Пока не знаю, но думаю, что буду ловить рыбу и снова заведу себе овец. В общем, буду жить так, как жил раньше, и по возможности буду навещать в Иерусалиме свою дочь.
- А разве она с тобой не останется?
- Исаак, я бы хотел, чтобы она всегда была рядом со мной, но Богу угодно так, ибо она находится в руках Божьих.
- Ха-ха-ха, ну и даешь, и ты туда же. Ты хотя бы знаешь, кто такой Бог?
- Нет, Исаак, не знаю.
- Вот и я не знаю, тогда давай и не будем о Нем говорить. И ежели мы где-то заведем разговор о Боге, то среди людей мы покажемся самыми дурными баранами. Никому не суждено знать, кто есть Бог, а, если и суждено кому знать, то тот будет молчать. Все, Гойша,. мне пора, погоню я своих овец на пастбище, и ежели ты не против, то вечером я к вам приду в гости.
- Приходи, я буду ждать. Только смотри, если сегодня увидишь огненный шар, то своим криком не испугай овец, ибо бараны могут тебя побить. В общем, я с тобой не прощаюсь.
------------------------------------------
Свежий морской воздух ласкал своим дуновением Анну и Симеона. Каждый из них мыслил о своем. Они даже не подозревали о том, что через некоторое время им снова предстоит встретиться с обитателями „огненной колесницы”.
- Симеон, как трудно ждать, мне кажется, что время остановилось.
- Анна, вот если бы сейчас с тобой был камень мудрости, то встреча произошла бы в один миг.
- Да-да, Симеон, как я могла его забыть. Ты немного побудь здесь, а побегу домой и принесу его.
- Хорошо, я буду тебя ждать.
Симеон остался наедине с морем. Он всматривался в каждую прибившуюся волну к берегу и думал: „Да, мы привыкли видеть жизнь и чувствовать ее в своем теле, видеть ее в теле животных, птицах. Но никогда мы не задумывались о том, что и море, и река, и озеро – это тоже есть жизнь со своими законами и своими обычаями. Ежели море волнуется, значит, его кто-то разгневал, и оно старается показать свой характер всем. Но к этому никто не присматривается, а мне кажется, что природу нужно уметь слышать и уважать ее чувства. И тогда природа, сотворенная Сущим, будет нас любить и оберегать. В море, также как и во всем остальном, тоже существует бессмертие, и это прекрасно. Пусть здравствует все живое во все века, и люди, видя все это, пусть наслаждаются Божьей красотой. Хотя многие красоты нам пока недоступны, и мы о них ничего не знаем, но они существуют, ибо Земля наша огромная. Интересно бы было посмотреть все ее окраины, увидеть, как где-то там далеко, живут люди, как они выглядят, чем занимаются. Думаю, что Сущий слышит мои мысли и, по возможности Своей, Он предоставит мне такое удовольствие, и я когда-то увижу все своими очами и получу от увиденного мною неограниченное удовольствие”.
Море как будто бы прочитало мысли Симеона и окутало его огромной волной с ног до головы.
- О, Боже, значит я во всем прав и не только Ты, но и море услышало мои мысли.
Как раз в это время вернулась Анна, увидев мокрого Симеона, она промолвила:
- Симеон, ты что, купался прямо в одежде?
- Да нет, Анна, просто море меня поприветствовало своим всплеском. Ты принесла камень?
- Да, вот он у меня.
- Что ж, тогда погоди, я обсохну немного, и мы постараемся приблизить встречу при помощи этого камня.
- Симеон, камень есть камень, но нам надо как-то обходиться и без него. И сегодня, при встрече с обитателями „огненной колесницы”, мы договоримся, как нам делать вызов на встречу.
- Анна, зачем же договариваться, ведь ты итак недавно слышала свой внутренний голос, который глаголил тебе, чтобы ты вернулась в свое селение для встречи со своей „сестрой”.
- Симеон, а ты прав, давай сейчас вместе воссоединим свои мысли в одно целое, и этот лучик поможет нам встретиться с „огненной колесницей”. А к помощи камня прибегать мы не будем. Думаю, что его сила нам еще когда-то пригодится.
- Жаль, что не у каждого человека есть такой камень.
- Симеон, значит так угодно Богу, и ежели Он нам доверил этот камень мудрости, то мы его должны сохранять и уважать, как нечто Божье. Все, а сейчас давай сосредоточимся и подумаем о встрече. И пусть наши мысли достигнуть цели в один миг.
И, действительно, все так и произошло. Анна и Симеон подумали о встрече, и моментально зашумело море, поднялся ветер, который сразу же поднял береговой песок. Первые моменты им было немного страшновато, но интерес и внутренняя радость убивали этот страх.
- Анна, смотри!
На горизонте появилось небольшое красноватое пятнышко, которое с каждым мгновением разрасталось и приближалось. Море еще сильнее стало волноваться. Это „пятнышко” постепенно превращалось в огромный прозрачный шар, который на несколько мгновений завис над морской гладью, он как бы раздумывал о чем-то.
- Анна, дорогая, я волнуюсь так, как никогда не волновался.
- Симеон, не говори мне это, ибо такие же чувства присутствуют и в моем теле. Но почему же они медлят, почему шар стоит на месте?
- Наверное, они готовят нас к встрече.
Шар начал переливаться многообразием цветов, и потом он моментально исчез.
- Да что же это такое, – воскликнула Анна, - неужели они не хотят с нами встретиться?
- Анна, повернись назад.
Повернувшись, они увидели, что прямо перед ними стояла огромная „птица”.
- Не может быть, как же это все получается? Ведь только что мы видели обыкновенный прозрачный шар, и вдруг... – это просто чудо!
- Мир вам, - послышался голос рядом с Анной и Симеоном.
- Мир и вам! Сестра, я чувствую, что ты рядом, но я тебя не вижу.
- Анна, сейчас очень ярко светит солнце и поэтому тебе трудно увидеть меня, хотя я сейчас подойду поближе к апп... к „огненной колеснице”, и на ее фоне ты увидишь меня.
Все так и произошло.
- Сестра моя, а ты не изменилась, какая была такая и сесть, а вот я повзрослела.
Сестра улыбнулась и сказала:
- Дорогая, это тело твое повзрослело, а выглядишь ты, как и я, а я есть ты. Все, достаточно глаголить, пойдемте со мной.
Симеон взял Анну за руку и через появившийся проем, они вошли во внутрь. Проем исчез, и „огненная колесница” растворилась в пространстве.
Море вновь успокоилось, прекратился ветер. Жизнь на земле шла своим чередом, как будто бы ничего не случилось таинственного.
-----------------------------------
Исаак вернулся с пастбища.
- Дорогая моя, - обратился он к жене, - мне нужно сходить к Гойше: он просил меня прийти и помочь ему.
- Дорогой, когда ты будешь идти помогать Гойше, то не забудь взять с собой мелех с вином.
- Да-да-да, я чуть и не забыл. Все, прекрасная моя, я пошел.
Взяв мелех с вином, Исаак направился к Гойше:
- Скиталец ты иерусалимский, ты дома?
- Да, Исаак, проходи в дом.
- Нет-нет, лучше ты выходи, и мы с тобой направимся в одно место.
- Интересно знать, что же это за место?
- Понимаешь, Гойша, пасу я овец и снова вижу...
Гойша громко засмеялся:
- Раз ты видел, то почему я тогда крика не слышал?
- Не смейся надо мной, я говорю тебе правду. И вот я вижу: над морем снова появился этот шар, странно, но сегодня он был один. Не знаю, как это получилось, но на моих глазах он моментально исчез. Я тут же хотел побежать к морю, но побоялся, увидев, как на берег опустилась огромная гора.
Гойша снова засмеялся:
- Да, но ежели уже горы у тебя начали летать, то значит ты...
- Я прошу тебя: не перебивай меня, ибо я еще не сказал самого главного. Когда опустилась „гора”, а кстати, Анна и Симеон дома?
- Нет, Исаак, они до сих пор с моря не вернулись.
- Так вот, я видел, как Анна и Симеон вошли в эту „гору”, и она моментально исчезла. Вот тогда я решился и побежал на то место посмотреть. Конечно, кроме придавленного песка я там ничего не увидел. Анны и Симеона там нет: вот я и приглашаю тебя сходить на то место.
Гойша задумался: „Ну и врет же, да так умно врет, хотя, все равно делать нечего, пройдусь я с ним к морю”.
Исаак взял под руку Мелех, и они отправились в сторону моря. Подойдя к тому месту, Исаак начал тыкать пальцем в песок:
- Вот-вот, смотри, где она стояла.
И, действительно, Гойша увидел, что огромная площадь песка выглядела вдавленной. И по всем очертаниям было похоже на то, как будто бы здесь лежало огромное колесо.
- Да, Исаак, я начинаю верить тебе и в тоже время не верю. Я вот думаю, куда оно могло подеваться?
- Эх, дорогой ты мой сосед, если бы я знал, я бы тебе ответил. Давай-ка присядем, и подождем возвращения Анны с Симеоном.
Они присели, Исаак наполнил чаши вином, после чего резко вскочил.
- Исаак, что с тобой?
- Гойша, ты меня извини, но лучше отойдем подальше от этого места, а то ежели та „гора” вернется, она нас раздавит здесь.
Они отошли в сторонку, и присели в ожидании на одной из каменных глыб. Им приятно было смотреть на уходящее за горизонт солнце, которое уже наполовину скрылось, и было багровым. Казалось, что оно угасает, а вместе с ним угасает и прошедший день. Вместе с этим море меняло свой цвет, оно становилось темно-красным.
- Гойша, посмотри на море, какое оно прекрасное. Сейчас это море напоминает мне мое созревшее вино.
- Ну, ты и сравнил.
- Гойша, я же не Соломон, как могу, так и выражаюсь, а других слов у меня нет. Знаешь, как подумаю, что когда-то придется умирать, мне так становится страшно. И я зачастую думаю: неужели я родился для того, чтобы умереть. Мне становится не ясно, вроде бы я и не глупый человек, хотя в жизни, кроме овец и баранов ничего не видел, не считая, конечно, этих летающих „шаров”. И вот я должен умереть, зачем, почему, ты сможешь мне ответить?
- Нет, дорогой, не смогу, потому что я тоже умру.
- Да, Гойша, все на этом белом свете устроено как-то не так. В общем, не так, как бы мне хотелось. И самое страшное, что и спросить-то не у кого, для чего же все-таки мы живем. Все равно никто не знает. В ведь „шары” то летают, ну не могут они сами по себе летать. Мне очень интересно знать, кто же внутри их находится? Может быть, они бы нам объяснили, для чего мы здесь существуем.
- Исаак, а мне кажется, что нам самим надо искать ответ на свой вопрос, то есть в самих себе.
Исаак засмеялся:
- Интересно, с какого места начинать искать, но думаю, что надо начинать с головы. Потому что бывает так, если я много выпью, она часто болит, значит там, находится что-то серьезное.
- Дети, - обратился Анан, - думаю, что вы остались довольны?
- Да, отец, если бы не ты, то мы бы так ничего и не узнали об этих хороших людях. Скажи нам, а гонения к ним применялись?
- Точно пока не могу сказать, но на нашей земле гонения на таких людей были испокон веков. За доказательством ходить далеко не нужно, ибо вы знаете, как Иосиф, мой родной зять, настроен против Иисуса. И мне трудно понять, почему у таких людей проявляется злость, дикая животная злость к людям необыкновенным.
- Отец, может быть, это зависть?
- Да чему же здесь завидовать, ведь пророчество и учение – это трудная работа.
- Отец, а пророки могут ошибаться?
- Я думаю, что и они могут ошибаться, но не в своих пророчествах, а в датах этих пророчеств. Раньше пророки твердили, что на нашей Земле родится сын Божий – и это свершилось. И посмотрите, как народ повернулся к этому единственному Сыну. Конечно, не весь народ, но некая часть „слепых”, думаю, она бы съела Иисуса. Но Сущий видит все и всячески помогает Своему Сыну. Точно так, наверное, Он помогал и Анне с Симеоном.
- Да, странно получается: мы, люди, проповедуем Бога, невидимого Бога, преклоняемся пред бронзовыми и каменными идолами, а живой Бог рядом ходит, и мы Его отрицаем. Как-то получается несправедливо, и как тут можно переубедить людей в обратном.
Анан посмотрел на детей и сказал:
- Переубедить, переубедить – на это уйдет много веков. А хотелось бы точно знать, переубедятся ли люди, и станут ли они на путь истинный. Обидно становится вот еще за что: Бог рожден на нашей Земле, и мы, жители этой Земли, опровергаем Его существование. Думаю, что потомки нам этого не простят, и наш народ будет долгое время замаливать свой грех пред Сущим. Горе и страдания будут настигать его; и долгое время холод, голод и смерть будут царствовать над всей обетованной Землей. Когда-то Всевышний заставил Моисея снять с себя обувь и стоять босым на этой земле, ибо Сущий сказал: это есть Земля святая, а мы же ее топчем своими грязными сандалиями, даже не задумываясь, что топчемся по самой святости. Думаю, дети, вам понятно, о чем я глаголю?
- Да, отец, нам все понятно.
В этот момент в дом вошла Наара со своими детьми.
- Доченька, что-то случилось?
- Отец, я даже не знаю, что тебе сказать. Со мной все нормально, а вот с Иосифом творится что-то непонятное, он стал злым, как собака. В своих разговорах оскорбляет всех, кого знает много лет, в том числе тебя, Иисуса, Ирода и Понтия. Я решила, конечно, с твоего разрешения, немного пожить с вами. Нет больше сил моих, все это терпеть.
- Хорошо, доченька, разве мы будем против, живи столько, сколько тебе надо. Тем более, что скоро из нашего дома уйдет Охрон и поселится в доме Симеона. Думаю, что ты нам поможешь навести там порядок.
- Отец, а кто такой Симеон?
- Доченька, этого старца уже давно нет в живых, но о нем мы все знаем очень многое.
- Откуда вы знаете о нем все?
- Наара, мне трудно объяснить, откуда я знаю, но с уверенностью говорю, что знаю. Мне кто-то рассказывает о нем, а я в свою очередь рассказываю твоим братьям, и им нравится слушать меня о живущих людях, в те „далекие” времена.
- Отец, а что ты решил с синедрионом?
- Не пойду я больше на это собрание, ибо я чувствую, что оно мне уже не нужно.
- Правильно ты сделаешь, и ежели бы еще Иосифа отлучить от этого собрания, то тогда было бы прекрасно. Вчера мне пришлось побывать на Базарной площади, как ни странно, но и вчера там было многолюдно. Чего я только не наслышалась об этом Боге Иисусе. В отдельных толпах разгорались такие споры, что дело доходило до драки. А я вот думаю так: зачем все эти глупые споры, ежели Он есть Бог, так давайте Его возвышать, как Бога. Ежели Он есть лжепророк, то тогда Его нужно изгнать из Иерусалима и все станет на свои места. Но нет же, бьют друг друга в лицо, бросают друг в друга камни, но все равно стоят на своем. И делают это даже те, кто никогда не видел Иисуса, не говорил с Ним и не слышал Его.
- Доченька, пойми, всеми этими спорами люди утверждают существование Иисуса, и тем самым Он все больше утверждается среди людей. А вообще-то, пускай они себе спорят на здоровье. Но как бы они не спорили, Иисус все же живет среди нас, точно так, как когда-то жили Илия и Моисей, которых мы не видели никогда, но многое о них знаем. А ты обратила внимание, как к Иисусу относится Иосиф?
- Понимаешь, отец, мне кажется, что ему все равно, кто находится пред ним: то ли пророк Иисус, то ли разбойник Варавва. Ну, все, хватит об этом. Самыми дорогими пророками для меня являетесь вы, и в первую очередь я должна вас накормить. Думаю, если бы наша мама была жива, она бы меня поддержала.
- Молодец, доченька, ты есть такая, какая есть на самом деле, ты удалась вся в мать, но ежели бы мать оказалась на твоем месте, то она бы в один миг перевоспитала Иосифа, а хотя, пусть Бог ему будет судьей и совесть его. Все равно придет время – и он образумится, но думаю, что тогда уже будет поздно.
- Отец, что ты имеешь в виду?
- Доченька, я думаю, что со временем Иосиф изменит свои нравы и, как мне кажется, в лучшую сторону. Не может простой человек судить своего Бога.
На улице послышались раскаты грома, и землю окропил сильный дождь. Наара принялась готовить обед, а всех остальных потянуло ко сну, кто, где мог, тот там и улегся.
- Вот так-то, пророки вы мои дорогие, лучше поспите, Сам Господь на вас направил сон, - сказала Наара.
А в это время на улице разыгралась сильная гроза, шумел ветер. Нааре поначалу было страшно, но, глядя на спящих родных, она успокоилась и продолжала делать свое дело. Они же ничего не слышали.
Анан, как всегда, быстро погрузился в сон. Во сне он видел Симеона и Анну, свою покойную жену, и еще он видел каких-то страшных людей. Хотя они были не похожи на таковых, какие живут на земле. Они пытались избить Анана, но им это не удавалось, потому что кто-то оберегал его, и этот кто-то был невидимым, хотя присутствие его Анан ощущал. И снова он несся в какую-то безграничную даль. Со всех сторон его окружал яркий свет, доносились приятные запахи. „Какое блаженство”, - подумал он.
- Отец, братья, проснитесь, у меня уже все готово.
Анан открыл глаза, в оконный проем светило яркое солнце. По всему дому стоял приятный запах от вкусно приготовленной пищи.
- Отец, гроза давно кончилась, уже и солнце светит, а вы так спали, будто бы всю ночь работали в каменоломне.
- Доченька, ты уж прости нас. Лично я в последнее время стал слабеть и меня все время клонит в сон. И особенно перед дождем или во время дождя на меня налегает какая-то тяжесть, и я не в состоянии ее выдержать.
Трапеза продолжалась недолго, и сразу же после нее Иасув обратился к отцу:
- Отец, вот мы пообедали, отдохнули, может быть, продолжим беседу?
- Да, мои дорогие, я готов к этому. Наара, присаживайся поудобнее, и послушай то, о чем я буду глаголить.
- Отец, но ты же знаешь мои нравы.
- Доченька, не обижай меня, присаживайтесь все.
Дети и внуки окружили Анана и с нетерпением ждали продолжения интересного невымышленного рассказа:
В первый день пребывания в Хоразине Анна, Симеон и Гойша отдали предпочтение отдыху. Уставшие с дороги они беспробудно спали, и, проснувшись утром следующего дня, Гойша и Симеон не увидели в доме Анны.
- Боже, куда она уже запропастилась? – спросил Симеон Гойшу.
Гойша улыбнулся и ответил:
- Не беспокойся, Симеон, ее излюбленное место – берег моря нашего. Она зачастую рано утром уходила на свое любимое место, только вот не знаю, какая сила тянет ее туда. Я тоже несколько раз пытался рано утром побывать у моря, приду, посмотрю – море, как море, берег, как берег, и меня сразу начинало тянуть ко сну, и там же прямо на берегу я и засыпал. Вот в этом и находил для себя красоту.
Симеон улыбнулся:
- Неужели вас ничего не интересует в этой жизни?
- Да как тебе сказать, многое меня интересует, но кто сможет мне ответить на интересующие меня вопросы. Священники говорят одно, люди глаголят другое, ишак мой вообще молчит. Так что спросить не у кого. Вообще, если признаться тебе, то я люблю подолгу смотреть на ночные звезды. Конечно, при этом я о чем-то мечтаю, но и быстро забываю, о чем мечтал. Самым главным для меня всегда являлась Анна, ведь я ее с самого мальства один воспитывал, и думаю, воспитал неплохо. Идем, Симеон, на улицу.
Выйдя из дома, Гойша подвел Симеона к высокому дереву.
- Поверь мне, Симеон, что в этом дереве заложена вся моя жизнь и жизнь моей дочери, ибо, когда родилась Анна, я посадил это дерево. И вот по возрасту этого дерева я слежу за возрастом Анны и за ее развитием. Когда мне бывает грустно на душе, я подхожу к нему и общаюсь с ним, как с человеком. Ты можешь мне не поверить, но от этого дерева я получаю ответы. От Анны я это скрывал, не хотел, чтобы она надо мной смеялась. Но сейчас думаю, если бы узнала об этом, она бы не смеялась, я знаю, что она меня очень сильно любит.
- Гойша, мир тебе!
- А, Исаак, мир и тебе! Симеон, познакомься, это мой сосед.
- Гойша, я тебя давно не видел, но знал, что ты все равно вернешься, ибо твое дерево без тебя начало скучать. Надолго ли ты вернулся?
- Понимаешь, Исаак, все это время я находился в Иерусалиме. Но думаю, что это только тело мое там находилось, а душа моя присутствовала здесь, вот на этом месте, где я сейчас стою.
- Ну, конечно же, я это замечал, ибо часто видел под деревом мокрые места.
Возникло молчание, и потом громко все рассмеялись.
- Исаак, ты остался в одной поре. Поверь, я же не шучу.
- А разве я шучу. Мокрые пятна я видел, которые оставались после дождя, а ты о чем подумал? Однако, Гойша, вы долго спите, Анна уже давно находится у моря, и она мне рассказала все о вас. Мне как-то неудобно, ибо еще раннее утро и не принято нашим законом, хотя этот закон не я выдумал и не ты, и неизвестно, кто его выдумал, но я вас хочу угостить своим созревшим вином. И мы выпьем за твое благополучное возвращение. Я уверен и убежден, что назад в Иерусалим ты уже не вернешься. Ты обыкновенный пастух, и среди богатых жрецов, думаю, тебе делать нечего. Гойша, я не ошибаюсь, прав ли я?
- Конечно, Исаак, ты прав.
- Что ж, подождите меня немного, я принесу мелех.
- Вы меня извините, - обратился Симеон, - я вас оставлю и пойду к Анне.
- Что ж, ступай, вы молоды, и вам надо больше смотреть на море, ибо оно приносит много приятных мыслей, а наше же утешение уже живет в мелехе с вином.
Симеон отправился к морю. День был ясный, море было спокойным. Симеон увидел сидящую на небольшом камне Анну:
- Анна, доброе утро!
- А, Симеон, присаживайся рядом со мной.
- А почему ты такая грустная?
- Понимаешь, Симеон, нам было обещано, что мы вновь должны посетить „огненную колесницу” и встретиться там с ее обитателями. Не могу дождаться этого момента и поэтому скучаю.
- Анна, давай просто посидим и помолчим.
--------------------------------------------
Исаак принес мелех с вином. Они удобно разместились под деревом, и выпили по чашке молодого виноградного вина.
- Исаак, за время моего отсутствия, что-либо изменилось в нашем селении?
- Гойша, да как тебе сказать. Несколько человек умерло, несколько родилось, в общем, жизнь какой была, таковой и осталась. Только вот в последнее время, не знаю, может мне это только кажется, а может и происходит на самом деле, над нашим морем стали происходить какие-то странные явления. Я их видел, но никому об этом не рассказывал, ибо точно знаю, что меня могут высмеять точно так, как когда-то смеялись над Анной.
- Исаак, ежели не секрет, что ты видел?
- Видел я и не один раз, что над морем летают какие-то огненные шары. Поначалу я видел, что это луна родила своих детей, и они купаются в море. Но думаю, что ошибался, потому что эти шары были маленькие и большие. Однажды один небольшой шар начал приближаться ко мне, я испугался и начал убегать в сторону нашего селения. Конечно, в этот момент я кричал не своим голосом, люди подумали, что я сошел с ума, ведь они не видели этого шара, гнавшегося за мной. Но я то видел его. Ты-то мне веришь, Гойша?
- Конечно, верю, но только ты мне скажи, ты тогда мелех с собой не брал?
- Вот-вот, значит, и ты мне не веришь. Но поверь, я видел их, видел точно. Стыдно мне об этом говорить, но доказательством являлось то, что я ни один раз после этого менял свое белье.
- Исаак, ты менял свое белье от несозревшего вина.
- Так, все, я забираю свой мелех и ухожу домой. Хотелось бы мне видеть тебя, как бы ты убегал, ты бы, наверное, вмиг оказался в Иерусалиме и при этом обогнал своего ишака и любого зайца, встретившегося тебе на пути.
- Исаак, да успокойся ты, пусть себе летают эти огненные шары. Мы им плохого ничего не делаем, да и они нам тоже.
- Гойша, я не против тоже, пусть себе летают, но мысль меня не покидает: откуда берутся эти шары. Главное, что они появляются моментально и исчезают куда-то. Я думал, что они прячутся в море. И вот однажды, я хотел нырнуть и посмотреть, а точнее убедиться, там ли они находятся. Но, когда нырнул, то увидел пред собой огромную рыбину, и опять же, получилось точно так, как и с огненным шаром. Я с криком выскочил на берег и испугал, сидящих там рыбаков, и тогда нас уже большая партия бежала к селению и кричала не своим голосом. Со мной это уже происходило второй раз, и они подумали, что я, действительно, сумасшедший. После этого случая рыбаки долгое время не выходили в море.
- Ну вот, Исаак, а ты говоришь, что ничего не случилось в нашем селении.
- Гойша, ты Гойша, ежели ты до сих пор не веришь, так давай прямо сейчас закричим громко-громко, мой голос они уже знают, и ты увидишь, что будет твориться с людьми. Они сейчас же со своими сумами за один день добегут до Капернаума. Так, Гойша, не сиди, на еще испей, и не трать зря время, ибо сейчас сюда может придти моя дорогая и заорать сильнее от меня. Вот тогда уже люди полностью убедятся, что мы летаем на огненном шаре.
А помнишь ли ты, как в пророчествах было сказано, что Илия вознесся на небо на „огненной колеснице”, интересно мне знать, кричал ли он. Если он меня слышит, то пусть не обижается, ведь он был таким же человеком, как и я.
- Исаак, не говори глупости.
- Дай Бог тебе встретиться с такой глупостью, хотя хватит об этом. Чем ты дальше думаешь заниматься?
- Пока не знаю, но думаю, что буду ловить рыбу и снова заведу себе овец. В общем, буду жить так, как жил раньше, и по возможности буду навещать в Иерусалиме свою дочь.
- А разве она с тобой не останется?
- Исаак, я бы хотел, чтобы она всегда была рядом со мной, но Богу угодно так, ибо она находится в руках Божьих.
- Ха-ха-ха, ну и даешь, и ты туда же. Ты хотя бы знаешь, кто такой Бог?
- Нет, Исаак, не знаю.
- Вот и я не знаю, тогда давай и не будем о Нем говорить. И ежели мы где-то заведем разговор о Боге, то среди людей мы покажемся самыми дурными баранами. Никому не суждено знать, кто есть Бог, а, если и суждено кому знать, то тот будет молчать. Все, Гойша,. мне пора, погоню я своих овец на пастбище, и ежели ты не против, то вечером я к вам приду в гости.
- Приходи, я буду ждать. Только смотри, если сегодня увидишь огненный шар, то своим криком не испугай овец, ибо бараны могут тебя побить. В общем, я с тобой не прощаюсь.
------------------------------------------
Свежий морской воздух ласкал своим дуновением Анну и Симеона. Каждый из них мыслил о своем. Они даже не подозревали о том, что через некоторое время им снова предстоит встретиться с обитателями „огненной колесницы”.
- Симеон, как трудно ждать, мне кажется, что время остановилось.
- Анна, вот если бы сейчас с тобой был камень мудрости, то встреча произошла бы в один миг.
- Да-да, Симеон, как я могла его забыть. Ты немного побудь здесь, а побегу домой и принесу его.
- Хорошо, я буду тебя ждать.
Симеон остался наедине с морем. Он всматривался в каждую прибившуюся волну к берегу и думал: „Да, мы привыкли видеть жизнь и чувствовать ее в своем теле, видеть ее в теле животных, птицах. Но никогда мы не задумывались о том, что и море, и река, и озеро – это тоже есть жизнь со своими законами и своими обычаями. Ежели море волнуется, значит, его кто-то разгневал, и оно старается показать свой характер всем. Но к этому никто не присматривается, а мне кажется, что природу нужно уметь слышать и уважать ее чувства. И тогда природа, сотворенная Сущим, будет нас любить и оберегать. В море, также как и во всем остальном, тоже существует бессмертие, и это прекрасно. Пусть здравствует все живое во все века, и люди, видя все это, пусть наслаждаются Божьей красотой. Хотя многие красоты нам пока недоступны, и мы о них ничего не знаем, но они существуют, ибо Земля наша огромная. Интересно бы было посмотреть все ее окраины, увидеть, как где-то там далеко, живут люди, как они выглядят, чем занимаются. Думаю, что Сущий слышит мои мысли и, по возможности Своей, Он предоставит мне такое удовольствие, и я когда-то увижу все своими очами и получу от увиденного мною неограниченное удовольствие”.
Море как будто бы прочитало мысли Симеона и окутало его огромной волной с ног до головы.
- О, Боже, значит я во всем прав и не только Ты, но и море услышало мои мысли.
Как раз в это время вернулась Анна, увидев мокрого Симеона, она промолвила:
- Симеон, ты что, купался прямо в одежде?
- Да нет, Анна, просто море меня поприветствовало своим всплеском. Ты принесла камень?
- Да, вот он у меня.
- Что ж, тогда погоди, я обсохну немного, и мы постараемся приблизить встречу при помощи этого камня.
- Симеон, камень есть камень, но нам надо как-то обходиться и без него. И сегодня, при встрече с обитателями „огненной колесницы”, мы договоримся, как нам делать вызов на встречу.
- Анна, зачем же договариваться, ведь ты итак недавно слышала свой внутренний голос, который глаголил тебе, чтобы ты вернулась в свое селение для встречи со своей „сестрой”.
- Симеон, а ты прав, давай сейчас вместе воссоединим свои мысли в одно целое, и этот лучик поможет нам встретиться с „огненной колесницей”. А к помощи камня прибегать мы не будем. Думаю, что его сила нам еще когда-то пригодится.
- Жаль, что не у каждого человека есть такой камень.
- Симеон, значит так угодно Богу, и ежели Он нам доверил этот камень мудрости, то мы его должны сохранять и уважать, как нечто Божье. Все, а сейчас давай сосредоточимся и подумаем о встрече. И пусть наши мысли достигнуть цели в один миг.
И, действительно, все так и произошло. Анна и Симеон подумали о встрече, и моментально зашумело море, поднялся ветер, который сразу же поднял береговой песок. Первые моменты им было немного страшновато, но интерес и внутренняя радость убивали этот страх.
- Анна, смотри!
На горизонте появилось небольшое красноватое пятнышко, которое с каждым мгновением разрасталось и приближалось. Море еще сильнее стало волноваться. Это „пятнышко” постепенно превращалось в огромный прозрачный шар, который на несколько мгновений завис над морской гладью, он как бы раздумывал о чем-то.
- Анна, дорогая, я волнуюсь так, как никогда не волновался.
- Симеон, не говори мне это, ибо такие же чувства присутствуют и в моем теле. Но почему же они медлят, почему шар стоит на месте?
- Наверное, они готовят нас к встрече.
Шар начал переливаться многообразием цветов, и потом он моментально исчез.
- Да что же это такое, – воскликнула Анна, - неужели они не хотят с нами встретиться?
- Анна, повернись назад.
Повернувшись, они увидели, что прямо перед ними стояла огромная „птица”.
- Не может быть, как же это все получается? Ведь только что мы видели обыкновенный прозрачный шар, и вдруг... – это просто чудо!
- Мир вам, - послышался голос рядом с Анной и Симеоном.
- Мир и вам! Сестра, я чувствую, что ты рядом, но я тебя не вижу.
- Анна, сейчас очень ярко светит солнце и поэтому тебе трудно увидеть меня, хотя я сейчас подойду поближе к апп... к „огненной колеснице”, и на ее фоне ты увидишь меня.
Все так и произошло.
- Сестра моя, а ты не изменилась, какая была такая и сесть, а вот я повзрослела.
Сестра улыбнулась и сказала:
- Дорогая, это тело твое повзрослело, а выглядишь ты, как и я, а я есть ты. Все, достаточно глаголить, пойдемте со мной.
Симеон взял Анну за руку и через появившийся проем, они вошли во внутрь. Проем исчез, и „огненная колесница” растворилась в пространстве.
Море вновь успокоилось, прекратился ветер. Жизнь на земле шла своим чередом, как будто бы ничего не случилось таинственного.
-----------------------------------
Исаак вернулся с пастбища.
- Дорогая моя, - обратился он к жене, - мне нужно сходить к Гойше: он просил меня прийти и помочь ему.
- Дорогой, когда ты будешь идти помогать Гойше, то не забудь взять с собой мелех с вином.
- Да-да-да, я чуть и не забыл. Все, прекрасная моя, я пошел.
Взяв мелех с вином, Исаак направился к Гойше:
- Скиталец ты иерусалимский, ты дома?
- Да, Исаак, проходи в дом.
- Нет-нет, лучше ты выходи, и мы с тобой направимся в одно место.
- Интересно знать, что же это за место?
- Понимаешь, Гойша, пасу я овец и снова вижу...
Гойша громко засмеялся:
- Раз ты видел, то почему я тогда крика не слышал?
- Не смейся надо мной, я говорю тебе правду. И вот я вижу: над морем снова появился этот шар, странно, но сегодня он был один. Не знаю, как это получилось, но на моих глазах он моментально исчез. Я тут же хотел побежать к морю, но побоялся, увидев, как на берег опустилась огромная гора.
Гойша снова засмеялся:
- Да, но ежели уже горы у тебя начали летать, то значит ты...
- Я прошу тебя: не перебивай меня, ибо я еще не сказал самого главного. Когда опустилась „гора”, а кстати, Анна и Симеон дома?
- Нет, Исаак, они до сих пор с моря не вернулись.
- Так вот, я видел, как Анна и Симеон вошли в эту „гору”, и она моментально исчезла. Вот тогда я решился и побежал на то место посмотреть. Конечно, кроме придавленного песка я там ничего не увидел. Анны и Симеона там нет: вот я и приглашаю тебя сходить на то место.
Гойша задумался: „Ну и врет же, да так умно врет, хотя, все равно делать нечего, пройдусь я с ним к морю”.
Исаак взял под руку Мелех, и они отправились в сторону моря. Подойдя к тому месту, Исаак начал тыкать пальцем в песок:
- Вот-вот, смотри, где она стояла.
И, действительно, Гойша увидел, что огромная площадь песка выглядела вдавленной. И по всем очертаниям было похоже на то, как будто бы здесь лежало огромное колесо.
- Да, Исаак, я начинаю верить тебе и в тоже время не верю. Я вот думаю, куда оно могло подеваться?
- Эх, дорогой ты мой сосед, если бы я знал, я бы тебе ответил. Давай-ка присядем, и подождем возвращения Анны с Симеоном.
Они присели, Исаак наполнил чаши вином, после чего резко вскочил.
- Исаак, что с тобой?
- Гойша, ты меня извини, но лучше отойдем подальше от этого места, а то ежели та „гора” вернется, она нас раздавит здесь.
Они отошли в сторонку, и присели в ожидании на одной из каменных глыб. Им приятно было смотреть на уходящее за горизонт солнце, которое уже наполовину скрылось, и было багровым. Казалось, что оно угасает, а вместе с ним угасает и прошедший день. Вместе с этим море меняло свой цвет, оно становилось темно-красным.
- Гойша, посмотри на море, какое оно прекрасное. Сейчас это море напоминает мне мое созревшее вино.
- Ну, ты и сравнил.
- Гойша, я же не Соломон, как могу, так и выражаюсь, а других слов у меня нет. Знаешь, как подумаю, что когда-то придется умирать, мне так становится страшно. И я зачастую думаю: неужели я родился для того, чтобы умереть. Мне становится не ясно, вроде бы я и не глупый человек, хотя в жизни, кроме овец и баранов ничего не видел, не считая, конечно, этих летающих „шаров”. И вот я должен умереть, зачем, почему, ты сможешь мне ответить?
- Нет, дорогой, не смогу, потому что я тоже умру.
- Да, Гойша, все на этом белом свете устроено как-то не так. В общем, не так, как бы мне хотелось. И самое страшное, что и спросить-то не у кого, для чего же все-таки мы живем. Все равно никто не знает. В ведь „шары” то летают, ну не могут они сами по себе летать. Мне очень интересно знать, кто же внутри их находится? Может быть, они бы нам объяснили, для чего мы здесь существуем.
- Исаак, а мне кажется, что нам самим надо искать ответ на свой вопрос, то есть в самих себе.
Исаак засмеялся:
- Интересно, с какого места начинать искать, но думаю, что надо начинать с головы. Потому что бывает так, если я много выпью, она часто болит, значит там, находится что-то серьезное.