РИМ 5

Всеми нами жизни прожиты не зря. Мы не жалели своих жизней и никогда об этом не будем жалеть, ибо все, что сдела­но ради Бога, все сделано ради людей. В Боге - учение и свет, в Боге радость, сила и вера, в Боге есть весь смысл, в Боге - все. И что вы пожелаете из­брать, то Он и подарит вам. Учтите - он не саморо­док, рожденный сам по себе и ушедший в небытие, он единственный Сын Всевышнего, пришедший и остав­шийся навсегда и вознесшийся в благодать Вечную, ради всего Вечного. Смотрел я на Него и не только восхищался, но и плакал в душе. Господи, Ты наш единственный, дарующий всем жизнь, сохрани всех бла­гочестивых, сохрани и не отдай на растерзание всему бесчувственному, которому не должно быть места на Земле. Радость была в слезах, души в чистоте.
ИОСИЯ КИПРЯНИН - ВАРНАВА
(для язычников - Бог-Юпитер в образе человека, 50-й год от Р. X.)
* * *
- "Мама, а почему Ты молчишь?" - "Иисус, Мне приятно слушать вас, и Мне этого достаточно, да и что Я могу добавить ко всему сказанному Тобой". - "Что ж, тогда идемте отдыхать". - "Учитель, давайте еще немного посидим, приятно сидеть, слушая Тебя и смот­реть на звезды". - "Павел". - "Да, Иисус?" - "Плащаница уже спрятана?" - "Иисус, я же говорил, даже Ты, Бог, не найдешь ее". - "Подойди ко Мне". Павел подошел. Иисус прикоснулся к Павлу. "А не боишься ли ты, что она намокнет?" - "Нет, Иисус, она в глиняном сосуде и глубоко прикопана. Но, Иисус!"- Все громко засмеялись. - "Ну вот, а ты говорил, что Я не смогу найти ее". - "Все равно она находится в таком месте, что никто не догадается".
"Иисус, Ты помнишь Мои просьбы?" - "Да, Мама, Я помню, и все будет так, как Ты хочешь. Если Ты желаешь, то прямо сейчас Я могу исполнить их". - "Нет, Иисус, сейчас не нужно, ибо Я волнуюсь. Все, хватит, идемте домой". - "Вы идите. Мне же нужно побыть одному, но Я тоже скоро приду. Мама, веди семейство наше в дом, пусть они увидят в снах своих все то, о чем они мечтали".
Иисус стал на колени, "Отец Ты Мой Небесный, видишь, как Я страдаю и мучаюсь. Не хочется Мне покидать все то, к чему Я привык. Но воля Твоя пре­выше всего для Меня, и не обессудь Меня за такие слова и мысли Мои". - "Иисус, Сын Мой, время Твое ограничено, и Я попрошу Тебя: побудь больше с Матерью Марией. В последние дни Ты должен от­дать все для Богородицы, чтобы Она все свои остав­шиеся дни не волновалась за Тебя". - "Хорошо, Отец, Я все так и сделаю, но, может..." - "Нет, Иисус, об этом даже и не думай и не проси Меня". - "Прости Меня, Отец". - "Готовься, Сын Мой, ибо время близко. Сейчас можешь идти отдыхать". - "Еще раз, Отец Мой, прости Меня".
"Иисус, а Я думала..." - "Нет, Мама, Я же обе­щал, что скоро приду. А где Павел с Варнавой?" - "А вот, посмотри на них". Иисус посмотрел и улыб­нулся, но невольно подумал: вот вы лежите, в сущности два дитяти, но скоро, очень скоро вас будут почитать за мужей сильных и верных Истине Божьей. "Иисус, а Ты будешь..." - "Нет, Мама, давай с Тобой еще пого­ворим, а они пускай отдыхают, их трудности ждут впере­ди, а пока пусть они спят спокойно". - "Иисус, а Ты не ошибся в Варнаве? Вижу Я, как он тянется к Тебе и хочет познать все". - "Мама, да Я и не мог ошибиться, ведь все светлое видно издалека и светлое привлекает к себе все тоже светлое". - "Иисус". - "Мама, Я все понял. Павел будет рядом с Тобой все время, Я тебе уже говорил, не переживай ни из-за чего, ибо посох Божий в Моих руках, а они у Меня чисты. И пред всеми нечестивыми этот посох Я возвышу в Царствии Небесном. Знаю, как затронуло Мое воскрешение свя­щеннослужителей. Знаю, что они будут предпринимать, но знаю и то, что ждет каждого из них впереди, поэтому не боюсь за Тебя и за всех вас".
Луна скрывалась, отдавая предпочтение восходу солнца. Горизонт был багровым. "Сегодня, Мама, бу­дет дождь и сильная гроза". - "Иисус, с чего Ты взял?" - "Я все чувствую. Давай немного отдохнем".
- "Иисус, Я не против".
- "Что происходит, ну каждый день начинается с дождя, я больше не могу терпеть это". - "Даврий, с кем ты говоришь?" - "Артема, разве ты уже проснул­ся? Это я сам с собой говорю. После того как воскрес Иисус, в Иерусалиме каждый день идет дождь. Стой, Артема, может быть, да-да, конечно, сама природа вме­сте с Богом оплакивает все, что произошло здесь, и, думаю, что ты тоже убедишься в этом. В общем, день испорчен. Артема, Артема, ты что, снова уснул?" - "Нет, я подумал не сошел ли ты с ума?" - "Я-то нет, а вот ты сойдешь, когда увидишь все". - "Не знаю, сойду ли я или нет, но ты уже". - "Замолчи, Артема, ибо ты кроме зада своей лошади больше не видишь ничего вокруг себя. Только ты не обижайся на меня".
- "Даврий, дай мне вина". - "Фу, Господи, вы что, всем подай вина". - "Я не понял, тебе что, жалко?"
- "Да нет, извини меня, вот, на. Почему-то настрое­ние такое отвратительное". - "Так выпей тоже". - "Ты знаешь, сколько я выпил его за время, что нахо­жусь здесь, хотя - давай". - "Да, Даврий, нервы у тебя, ты таким не был". - "Не был, не был.., так стал таким. О, а это еще кого ко мне принесло?" - "А, Соломон. Вот сейчас-то нервы мои совсем лопнут. И принесла же его нечистая, что ему дома не сидится".
- "Судья, я тебя приветствую". - "Дорогой ты мой, Соломон, надолго ли ты ко мне?" - "Эх, судья, судья, пока дождь не кончится". - "А если он будет идти три дня?" - "Тогда я задержусь у тебя". - "Нет, Корнилий, тогда я умру, и даже Иисус не поможет мне". - "Даврий, не заводись с утра, давай лучше выпьем вина". - "Слушайте, вы что, все с ума посхо­дили?" Артема смотрел на них и думал: "Вот тебе на, был один сумасшедший - стало два..."
- "Соломон, вы извините меня, но мне..." - "Слу­шай, мое имя Корнилий, а твое?" - "Артема". - "Что ж, Артема, давай с тобой выпьем, раз судья не хочет". - "Извини меня, Корнилий, а почему судья?"
- "Да потому что я такой же Соломон, как он судья".
- "Ну ладно, хватит". - Корнилий подошел к Дав­рию. - "Даврий, не обижайся на меня, я недолго буду у тебя, ты не обижаешься, а, Даврий?" - "Уже, нет". - "Вот и хорошо, тогда идем выпьем". - "Ну, ты меня живьем режешь". - "Ладно, тогда я ухожу, оставай­тесь и тоскуйте здесь сами. Не стоило мне сегодня вообще и думать о тебе". - "Корнилий, вернись и давайте упьемся только ради того, чтобы прекратился дождь". - "Вот, Даврий, это уже другое дело, только я уже не хочу". - "О, Артема, смотри, вот пред тобой самый настоящий стоит черт, только без рогов, но они у него скоро вырастут, ибо он заслужил их со всем дос­тоинством своим. Корнилий, садись и будем смотреть друг на друга". - "Да успокойся ты". - "Ладно, я уже спокоен. Что ты хотел от меня?" - "Да ничего. Я подумал: идет дождь, ты такую погоду не любишь, ду­маю, съезжу к нему и развеселю его". - "Вот и разве­селил, спасибо тебе, Корнилий. Так давайте помол­чим". Они сидели молча и смотрели друг на друга, пред ними стоял глиняный сосуд, до краев наполнен­ный вином. По краям горловины сосуда ползала ог­ромная муха, которая через некоторое мгновение упала с сосуда. Даврий не выдержал и от смеха тоже упал. Смеялись они с Корнилием долго, Артема и вовсе по­думал, что они сошли с ума. "Вы извините меня, может, я поселюсь где-то в другом месте?" - "Ха-ха-ха, Ар­тема, Артема, живи здесь и не бойся нас. Это муха нас рассмешила". - "Да-да. Я уже понял все". - "Да нет, ничего ты не понял, да и не поймешь, ведь ты не знаешь еще этого Соломона до конца". - "Все, Дав­рий, хватит, а то мы-то ничего, а Артема точно из-за нас сойдет с правильного жизненного пути". - "И все-таки ты по делу ко мне пришел?" - "Да, по делу. Я узнал, что Ирод чувствует себя не очень хорошо". - "Корнилий, но я же не врач, я - судья". Снова раз­дался смех. - "Все, Даврий, давайте поговорим о чем-то серьезном". - "Да я не против, но не получается. Вот, Корнилий, этот человек прибыл за мной, и мне скоро предстоит покинуть Иерусалим, а с ним и тебя". - "Даврий, это для меня удар, но я выдержу его. Может, начнем прощаться и все-таки выпьем. Давай­те, Артема, за все хорошее и, чтобы все плохое обошло нас стороной, как недавно обошло Даврия". - "Кор­нилий, знаешь, я влюбился". - "Если не секрет, в кого из нас?" - "Да не в вас, а в ту женщину в белом, Которая оберегает меня. - "А почему ты ее не при­гласишь сюда?" - "Так ведь она не придет, она находится где-то там, в потустороннем мире". Артема не выдержал: "Все, я уеду сегодня же, вы что, уже в покой­ников влюбляетесь?" - "Да нет, Артема, не в покой­ников, но они оттуда. О, Господи, да что я говорю, за­будьте о том, что я говорил, это мне приснилось". - "Хотя бы раз сон мне такой приснился, тогда бы, Дав­рий, я у тебя ее отбил". - "Корнилий, ну что вы в самом деле, как дети". - "Да нет, это ты как ребенок, а вообще она, наверное, очень красивая да, Даврий?" - "Очень, очень. По крайней мере красивее тебя в не­сколько раз". - "Все, Даврий, а теперь я говорю со­вершенно серьезно. Я нашел тех людей, которые по­кушались на тебя, тем более, они живут недалеко отсю­да". - "И как тебе удалось?" - "Очень просто, я ведь воин, и давай, наверное, навестим их прямо сей­час". - "Хорошо, Корнилий, но сначала давай обду­маем, как мы это сделаем". - "А что здесь думать, идем к ним домой и все и там прямо у них обсудим, что с ними делать. Артема, ты идешь с нами?" - "Да, иду. "Тогда переждем дождь и сразу отправимся". - "Кор­нилий, а если он не перестанет?" - "Что ж, тогда все равно пойдем".
Антипе немного стало лучше. "Наверное, мне при­дется идти к следователю и просить его, чтобы он отпустил меня в Рим, и я его там буду ждать, а власти пускай делают со мной, что хотят, моих сил больше нет терпеть все это". - "Антипа, ну как ты?" - "Понтий, ты?" - "Как видишь, мне намного лучше". - "Ну, слава Богу, а то мы с Клавдией испугались за тебя. У тебя был такой вид. Следователь тебя не навещал?"
- "Нет, Понтий, я сам собираюсь к нему". - "Зна­чит, Антипа, ты еще болен, раз сам хочешь идти и нему". - "Нет, Понтий, всему свое время, и мое время пришло ко мне и обнимает меня. Лучше будет, когда со мною будут рядом Соломия и Иродиада". - "Что ж, если ты решился, значит, ты еще сильный человек и когда ты пойдешь к нему?" - "Я точно еще не решил, но скоро". - "Антипа, я думаю, что все будет хорошо". - "Я тоже на это надеюсь, Понтий". - "Тогда отдыхай и набирайся сил, ведь путь в Рим не из лег­ких. И все же, когда решишь идти к следователю, сообщи мне, я поеду вместе с тобой".
Дождь не прекращался. "Даврий, ну что, идем?" - "Корнилий, идем, мне хочется посмотреть на этих лю­дей. Можно сказать, что моя жизнь была у них в руках и в те минуты они ею распоряжались. Мне хочется увидеть их глаза, именно глаза, что они мне скажут. Если в них я увижу слабость и страх, то я им ничего не сделаю, но ежели они будут светиться яростью и злом, то они будут казнены и казнены будут показательно. Я вот думаю: "Иисус учит одному, люди же творят другое, что же ими руководит?" - "Даврий, знаешь, на мой взгляд, всеми нами руководят деньги". - "Корнилий, я понимаю, и все же как сопоставить все божественное и поступки чисто человеческие?" - "Даврий, пока ты пой­мешь, Рим в огне сгорит и ты правильного ответа для себя так и не найдешь, поэтому и был - есть Иисус, дабы нас всех, твердолобых, изменить в сторону боже­ства, а не разврата и насилия". - "Корнилий, я смотрю на тебя как на философа, судя по всему, не зря я тебя называю Соломоном. Так, давайте идти, но нам нужен еще свидетель, а из этого следует, что мы должны взять с собой и Осию. Думаю, что он может опознать их". - "Конечно, возьмем и его".
Вместе с Осией они двигались к дому, где не­сколько дней назад была рождена темная мысль, кото­рая повлияла на жизнь Даврия. "Что-то, Корнилий, у меня на душе, скверно, меня даже тошнит". - "А ты случайно не заболел?" - "Да вроде бы нет". - "Дав­рий, я имею в виду от любви к той, в белом одеянии".